В предлагаемом читателям этюде Мананы Ираклиевны Андрониковой, дочери Ир. Л. Андроникова, речь идет о работе Репина над картиной "Крестный ход в Курской губернии". Илья Ефимович работал над нею, живя в Хотькове.
Репин работал неподалеку от Троице-Сергиевой лавры - в Абрамцеве, в имении Саввы Ивановича Мамонтова, писал для "Крестного хода" портрет хотьковского урядника, богомолок. "Эту неделю я работал все на солнце с большим успехом, - писал Репин из Абрамцева. - Сделал самые трудные во всех отношениях этюды риз, дьякона и причетника, да еще интересный странник попался (мимо шел)... Если бы с таким успехом удалось поработать хотя бы половину сентября, я собрал бы все материалы для "Крестного хода".
Главного персонажа этой картины - горбуна на костылях с длинными русыми волосами - Репин тоже повстречал в окрестностях Хотькова. Это подтверждается воспоминаниями сына Саввы Ивановича Мамонтова:
"Многие из персонажей репинских картин знакомы нам по Хотькову, - пишет он. - Так, я отлично знал бродившего по окрестностям Хотькова и часто заходившего к нам в Абрамцево горбуна, идущего с костылем на первом плане репинской картины "Крестный ход в Курской губернии".
С горбуна Репин писал портреты в течение нескольких лет.
В первом портрете 1880 года горбун в потертом зипуне, из-под которого торчит нижняя рубаха, сидит на лавочке, привычно опершись на свой костыль и уронив на колени большую руку. Пока он кажется только печальным и отрешенным.
В следующем году Репин пишет его в той же позе, но совсем по-иному: сцепились кисти натруженных рук, на лице показалось выражение суровое и сумрачное, озабоченное, озлобленное.
В поясном портрете маслом Репин как будто бы просветляет образ, подчеркивая на этот раз не столько мрачную энергию и силу характера лица и фигуры, сколько ум, сдержанность горбатого. Дело в том, что, очевидно, именно в этот раз одновременно с Репиным горбуна писал его шестнадцатилетний ученик Валентин Серов. Он "взял"' горбуна почти в той же позе, почти в том же ракурсе, что и Репин, но создал образ совершенно другой и не менее совершенный.
В каждом из своих портретов Репин настойчиво подчеркивал прозаичность, убожество одежды горбуна и всего его облика, обыденность этой фигуры, которая проглядывала даже сквозь ее трагизм и одиночество.
Юноша Серов увидел и это, но он сразу понял и другое - то, чего в первых портретах Репина не было, - душевную трепетность, тонкость, одухотворенность этого обиженного природой и людьми существа, его просветленность.
Он и умен, и сдержан, и одинок, и трагичен у Серова.
Таким образом, понятое существо горбуна сказалось на последующей работе Репина и более всего, быть может, на последнем портрете горбуна - уже в самой картине. Сказалось не сразу.
В Национальной галерее Праги хранится еще один репинский портрет горбуна - карандашный. Он мог послужить подготовительным наброском к известному этюду головы горбуна из Третьяковской галереи. Если в рисунке Репин еще жестче, еще грубее изображает сумрачное недовольство, мрачную настороженность горбатого, то в этюде он несколько смягчает это впечатление, невольно заставляя вспомнить образ серовский.
В следующем, 1882 году, Репин зарисовывает горбуна в рост, в движении, с еще более живым, трогательно-боязливым и одухотворенным лицом. И вскоре вписывает его в картину: ловко перебрасывая тело с помощью костыля, широко размахивая рукой, в которой зажата потрепанная кепка, русоволосый горбун в потертом зипуне и в стоптанных башмаках стремится забежать вперед, обогнать процессию, не обращая внимания на занесенную дубинку сельского старосты, преграждающего ему дорогу.
И вот, наконец, перед нами один портрет горбуна, но уже не графический и не живописный, а словесный, литературный: на двойном листе пожелтевшей, вчетверо сложенной бумаги - девятнадцать строк, написанных рукою Репина. Написанных "для себя", бегло - без обращения, без подписи, с недописанной буквой, с поправками:
"Горбун.
Монастырский приживалка; он любит большие женские монастыри, и монахини его очень любят, особенно старушки. На монастырской кухне он необходимый помощник; своими длинными руками горбатый с необыкновенной ловкостью и проворством моет тарелки, убирает посуду и прочее. У него тонкий голосок, но много характера и энергии. На крестных ходах с помощью костыля этот молодец несколько раз успевает обогнать процессию и забежать вперед для собирания милостыни. Он религиозен по-своему и порядочный, честный юноша. На него можно положиться, он не болтлив и сдержит данное слово. Как все почти горбатые, он необыкновенно умен и скрытен".
Этот портрет во сто крат обогащает наше представление о герое Репина не только содержащимся в нем обобщением, но и живыми подробностями, подробностями повествовательными, литературными, неподвластными передаче в живописном или в графическом портрете, пусть даже и не в одном, а в нескольких.
Публикация Е. АНИКЕЕВА. "Хотьковский вестник" №12 1992
