Домой Написать письмо Информация о проекте Добавить в избранное Новости и обновления сайта в формате RSS Twitter Хотьково в сети Наша группа Вконтакте Хотьково в сети в Живом Журнале
Поэт с улицы Лазо. К 45-летию со дня смерти Владимира Смолдырева

Дата добавления:03.03.2016

Поэт с улицы Лазо. К 45-летию со дня смерти Владимира Смолдырева

Материалы по теме:

Произведения Владимира Смолдырева в разделе "Библиотека"

 

Очерк Марии Мокеевой о талантливом поэте Владимире Смолдыреве, жившем и умершем в Хотькове. Материал основывается на всех доступных источниках: книге И.Ф. Кудрявцева «Вехи пройденных дорог. Воспоминания, эссе, размышления», статье В. Эльчиева «Шестидесятники Лозы» («Кстати» №4, 2008), книге В. Сосина «Праздник воспоминаний», статьях о Владимире Смолдыреве в газетах: «Вперед» (от 23 июня 2001 года), «Зеркало» (от 15 марта 2001 года), из газеты «Вперёд» (альманах «Старый город» от 14 ноября 1989 года), а также на беседах с людьми, которые с ним дружили - В.А. Жегловым, И.Ф. Кудрявцевым и с В.А. Голубевым, членом литобъединения «Свиток» из библиотеки Горловского.

9 марта 2016 года исполняется 45 лет со дня смерти этого замечательного поэта.

Выйдя из машины на хотьковском кладбище, хочется тут же залезть обратно – холодно. Вдалеке – русский лес; в сумерках он кажется синим. Прохожу надгробные памятники – родственники знакомых, известные бандиты, неизвестные художники, инженеры, учителя – ищу изящную белую скульптуру молодой женщины, вижу ее: греческая богиня в легкой тунике съежилась на ветру и глядит исподлобья. Прохожу от нее налево, ищу глазами бурое гранитное надгробье. Вот оно: «Смолдырев Владимир Алексеевич. Поэт».
В 1971 году, когда на месте многих хотьковских улиц было болото, только что отстроенный кинотеатр украшали плакаты «Мир», «Труд», «Братство», а Покровский монастырь стоял с выбитыми окнами, в холодный весенний день скончался поэт Владимир Смолдырев. Ему был 31 год.

Могила Владимира Смолдырева на хотьковском кладбищеМогила Владимира Смолдырева на хотьковском кладбище

Ранним утром накануне смерти он трясущимися руками открывал дверь небольшого деревянного дома, который снимал на улице Лазо, у самой речки. Прибежала дворняжка, которую он кормил, стала бегать туда-сюда и тихонько гавкать. К забору подошёл сосед и спросил: «Володя, что с тобой? Чем помочь?». Владимир сказал, что выпил накануне и его забрали в милицию, там сильно били. «За что?», – спросил сосед. «Да стихи им читал», – хрипло ответил Смолдырев. Сосед побежал за чем-нибудь похмелительным в «еврейский» магазин, у которого несколько часов назад и забрали Смолдырева милиционеры, а когда вернулся, обнаружил того лежащим без сознания. Дверь была открыта и ходила ходуном от ветра, стучала по ноге лежащего на полу поэта.

Хотьково. Улица Лазо. Современный видХотьково. Улица Лазо. Современный вид

Он ненадолго очнулся в одном из зданий на больничной горке и сказал сидящей рядом женщине: «Буду долго болеть, проследи, чтобы книжка вышла». Поставили диагноз «воспаление легких». На похоронах были друзья, родители не успели – ехали из Ростова-на-Дону, родного города Владимира Смолдырева.
Отец поэта был капитаном речных судов. Он брал с собой сына в плавания по Дону, Волге, Каме; не зная об этом, можно догадаться: в стихах Смолдырева много рек, костров, солнца, берез и шалашей. Но его поэзия не похожа на стихи Рубцова, скончавшегося за два месяца до Смолдырева, или на Есенина, с которым его многие сравнивали, чаще по внешности, чем по поэтике. Смолдырев писал верлибром, который и сейчас многим кажется дикой и беспорядочной формой стиха, а на деле это требует ювелирного мастерства.

В его стихах есть что-то от популярных в то время бардовой лирики, что-то от известных поэтов-шестидесятников, но все равно ему удавалось создавать нечто совершенно иное благодаря таланту и громадной начитанности. Стихи Смолдырева поразительно отличались от всего того, что принято было писать тогда в СССР. В них отсутствовала идеология, поэт словно жил в какой-то другой, свободной стране.
«Это был человек, который приподнял меня над миром и показал мне его во всем разнообразии. У меня было такое впечатление, что он жил во всех временах, от времен Древнего Египта, Древней Греции, до фантастических веков будущего», – писал о Смолдыреве Владимир Сосин, его ученик, сам ставший известным сергиево-посадским поэтом.
Помимо Сосина, на литературный семинар, который вел Смолдырев, ходили и другие будущие писатели: Владимир Жеглов, Иван Кудрявцев, Надежда Коган, Алексей Селиванов.
Когда Смолдыреву очень нравились стихи учеников, он помогал их напечатать, записывал для радио, устраивал выступления. У него всегда было много книг, иногда очень редких. Он всегда ими делился, давал читать или дарил.
Он выступал по радио и телевидению, работал в журнале «Сельская молодежь» и редактировал его приложение «Подвиг», судил поэтические конкурсы, переводил Поля Элюара, писал картины. Прожил короткую жизнь, полную работы, которой хватило бы еще лет на десять – но все равно есть ощущение, что все незакончено: недостаточно написано стихов; картины не были выставлены (до недавнего времени считались утерянными, но Владимир Жеглов нашел их, вместе с Татьяной Киселевой оцифровал и подготовил к печати сборник Смолдырева с репродукциями).

Обложка небольшой брошюры, посвященной 60-летию со дня рождения Владимира СмолдыреваОбложка небольшой брошюры, посвященной 60-летию со дня рождения Владимира Смолдырева

Но сам поэт в последние два года считал, что его жизнь исчерпана. Тосковал. Были причины: развод с женой Стеллой, рождение после развода дочери, которую так хотели когда-то; болезнь матери; судебное дело о его книге «Спираль Архимеда», пущенной под нож из-за технического брака; положение дел, при котором его серьезные стихи хвалили, но не печатали… Оттепель закончилась: от него требовали писать отрицательные отзывы на тех, чьи работы ему нравились; чтобы раздать долги, ему пришлось выполнить госзаказ – сочинить поэму о комсомольцах с полуострова Мангышлак, что далось ему с трудом. Радостный и общительный, он все чаще становился мрачным и грозился начать пить с водкой люминал.
В Хотьково строились новые дома, открывались производства, приезжали новые люди. Заболоченная деревня превращалась в город, прокладывались хорошие дороги, открывались детские сады, спортивные площадки. Молодые инженеры ходили на речку Ворю загорать и играть в волейбол, а в нескольких сотнях метров от них, в домике на пригорке, выпивал поэт, пытаясь заглушить боль.
Владимир Жеглов рассказал мне, что за неделю до смерти Смолдырев заходил к нему. Жеглов был на работе, Смолдырева встретила его мать. Смолдырев был понурый и поддатый, сказал, что ему нужно сообщить Володе важную вещь. Не дождался, ушел. Когда Жеглов вернулся, он застал утирающую слезы мать. Ей было жалко Смолдырева, а почему так сильно – не знала.
На могильном камне он изображен в костюме и галстуке. Но многим запомнился лохматым, в вечном сером свитере, бегущим куда-то по делам. Собирался в странствие по Сибири, но вместо этого стал частью другого путешествия.

 

В подвале, в темноте..

В подвале,
в темноте,
в сыром подвале
картофельные клубни зимовали.
Лежали, грудой свалены в углу,
и кожура шершавая, как кожа,
следы земли коричневой хранила,
и в углублениях, похожих на глазницы,
зародыши ботвы дремали сочной.
В подвале, в темноте, в сыром подвале
картофельные клубни зимовали.

Над ними – потолки, цемент, извёстка,
пружинящие швеллерные балки,
перины на паркет роняли перья
и керогазы жирные чадили.

Лежали клубни
и чутьём звериным,
инстинктом, недоступным человеку,
улавливали времени вращенье:
восходы, и закаты, и орбиту
планеты –
все улавливали клубни
сквозь потолки и швеллерные балки.

Однажды вышла из дому девчонка,
ладошками потрогала сосульку.
– Кап-кап!
Синь-сон! –
ответила сосулька
и голубую обрела прозрачность.

И клубни, вдруг не вытерпев, ошиблись.
Они буграстые раздули ноздри,
и тело, как роженицы, напрягли,
и выпустили бледные побеги.
Как будто мышцы, кожура одрябла.

Побеги скорость бурно набирали,
искали корку вымышленной почвы
и не могли никак её найти.

И понимали клубни, что ошиблись.
Но, тайною измучены надеждой,
они крахмал последний выжимали,
уродуя себя невозвратимо,
побеги посылали прямо к солнцу –
навстречу потолкам и керогазам.


Автор очерка Мария Мокеева


Владимир Смолдырев

Версия для печати
Комментарии к статье:
Комментариев к этой статье нет
Добавить комментарий:
Добавляя комментарий, вы соглашаетесь с правилами пользовательского соглашения
Имя *
Текст комментария * (не более 2000 символов)
Контрольный вопрос *
Вы не робот? Ответьте, пожалуйста, на простой вопрос. Ответ должен быть написан словом, например, пять:
Сколько букв в слове МОСКВА?
* - Поле, обязательно для заполнения
Смотрите также в этом разделе    Все материалы раздела
СЕРГИЙ - "ПАТРОН" ЦАРСТВА МОСКОВСКОГО. ЧАСТЬ4
Радонеж, Белые Боги. Православие и язычество
ЕФИМ ДОРОШ. АРХАНОВО (ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК) ЧАСТЬ1.
СЕРГИЙ - "ПАТРОН" ЦАРСТВА МОСКОВСКОГО (1547 - 1721). ЧАСТЬ2
БОЙЦЫ ВСПОМИНАЮТ...
ХОТЬКОВСКАЯ ВОЛОСТЬ В ЦИФРАХ:МОЛОДЫЕ КУСТАРИ
ЕФИМ ДОРОШ. АРХАНОВО (ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК) ЧАСТЬ2.
В. ЕРОФЕЕВ: МОСКВА - ХОТЬКОВО НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ПОЭМА
ЛЕТОПИСЬ ПОКРОВСКОГО ДЕВИЧЬЕГО МОНАСТЫРЯ (ХРОНИКА БЕДСТВИЙ). ЧАСТЬ3.
ХОТЬКОВСКАЯ ВОЛОСТЬ В ЦИФРАХ:ПРИРОДА
 
 
 
Наверх страницы